Но рабочих рук не хватало — очень высокой была смертность среди цветных рабов. Тогда вербовщики обратились к белым нищим на сухие земли и в голодные порты северо–востока. Деньги, спирт и сказочные обещания сделали свое дело — в Манаус начали прибывать сотни и тысячи преисполненных надежд серингейрос — сборщиков каучука. Большинству из них суждено было умереть в сельве от истощения, болезни бери-бери, вызываемой недостатком витамина В1, погибнуть от руки индейца или попасть в одну из ловушек «зеленого ада».

А в Манаус тем временем деньги текли рекой. Сколачивались миллионные состояния. Квартал «красных фонарей» стал чуть ли не самым большим в мире — в 1911 году каждые два дома из трех в Манаусе были домами терпимости. Город рос и жирел. Здесь пустили первый в Латинской Америке трамвай и построили оперу на 1400 мест, заказанную в Англии и доставленную по частям в этот дикий край, всю из мрамора, разукрашенную фресками. Теперь это главная достопримечательность Манауса. Ее фрески выполнены итальянскими мастерами, вся мебель — французская, мрамор — из Италии, украшения из литого чугуна сделаны в Англии.

Все закончилось, когда, несмотря на запрет, англичанин Уитхэм вывез тайком семена гевеи в Юго–Восточную Азию. Гевеи Коломбо и Сингапура очень скоро стали давать каучука в четыре раза больше, чем их дикие предки в Амазонии, а стоил он в три раза дешевле. Цены на каучук на мировом рынке упали в несколько раз, положив конец каучуковой лихорадке. Наступивший застой в экономическом развитии Манауса превратил его в «мертвый город».

Второе дыхание города открылось в 1967 году, после объявления зоны свободной торговли в Манаусе. Здесь быстро обосновались мастерские по сбору часов и электроприборов, филиалы ювелирных фирм Сан-Паулу, были построены судоверфь и металлургический комбинат. Теперь Манаус — промышленный и торговый центр обширной территории Западной Амазонии, важный морской и речной порт.

Если не видеть джунгли, окружающие Манаус с трех сторон, его вполне можно принять за европейский город. Тихие тенистые улицы, скверики, обветшавшие дворцы, чистильщики сапог, на улицах много мелких ремесленников–кустарей с незатейливым товаром. Но в десяти минутах ходьбы от центра города, на берегу Амазонки стоят крытые пальмовыми ветками хижины на сваях, в которых живут многие индейские семьи.